Среди вопросов, практически полностью исключенных из тематики, затронутой Л.Р.Хаббардом в книгах “Дианетика” и “Саентология”, оказались вопросы, относящиеся к истории глобальной цивилизации и к глобальной социологии.
На наш взгляд, в силу того, что человек существо социальное, т.е. обычно живет в обществе себе подобных, и никто из людей не может подменить своей персоной все человечество, всякая психологическая теория и практика не самодостаточны, а обусловлены реальным историческим путем, которым прошло общество, его настоящим состоянием, тенденциями развития и их осмыслением в исторической и социологической науке и преданиях.
По этой причине, прежде чем переходить к рассмотрению личностной психической культуры на основе дианетики и саентологии, мы осветим некоторые вопросы глобальной и региональной социологии, дабы выявились взаимосвязи дианетики и саентологии, распространяющей их саентологической церкви с историческим прошлым и историческими перспективами.
Необходимо особо обратить внимание на тот факт, что в обществе издревле культивируется исторический миф, отрицающий историческую реальность. Основной тезис этого культивируемого на протяжении многих столетий исторического мифа во всех его вариациях, к которому должен сам прийти читатель учебников истории и популярной литературы на околоисторические темы, это тезис о неуправляемом людьми, а равно и заранее непредсказуемом для них течении глобального исторического процесса. Всё общественное управление согласно этому тезису имеет хронологическими пределами сроки жизни одного поколения, а пространственными — если не государственные границы, то рубежи на которых военная сила этого государства в мирное время может базироваться и осуществлять патрулирование в боевых порядках. А за этими пределами всё согласно ему, якобы течет само собой без какого бы то ни было целенаправленного воздействия тех или иных внутриобщественных сил. Этот миф является прикрытием для заправил глобальной политики, которые осуществляют её в соответствии с ранее приведенной доктриной “Второзакония-Исаии” построения глобального расистского “элитарно”-невольничьего государства.
Но если и не делать ссылок на Библию, а смотреть на известные факты истории и изменение характера сменяющих друг друга общественно-экономических формаций с точки зрения достаточно общей теории управления, то можно увидеть только одно:
На уровне глобальной политики издревле прослеживается исторически устойчивая тенденция к построению глобальной расистской рабовладельческой цивилизации.
Хотя этот процесс является системообразующим в истории прежде всего Западной региональной цивилизации, тем не менее в нём просматривается, как под давлением общественного развития рабовладение как таковое совершает вынужденный отход на заранее подготовленные мировоззренческие и организационные позиции, стараясь при этом расширить географически подвластную себе (и единообразно управляемую) область.
Является строй рабовладельческим, либо же нет, определяется характером самоуправления этого общества, т.е. межличностными отношениями индивидов в нём. Так или иначе, управляемость общества и его самоуправление предполагает определённое соответствие действий людей жизненным ситуациям. В рабовладельческом обществе по отношению к изрядной части населения это соответствие действий ситуации в процессе управления социальной системой достигается за счет подавления или извращения (в преемственности поколений) свободы воли людей в целеполагании, избрании средств осуществления целей и т.п.
Как показывает исторически анализ, индивид, а также и целые социальные группы, могут быть рабами под давлением различных обстоятельств:
- принуждения грубой силой и страхом перед её применением — это основной способ осуществления рабовладения в региональных цивилизациях древности и при феодализме;
- человек может быть лично свободен в смысле рабовладения древности или феодализма, но будет рабом, пребывая в полной зависимости от источника финансирования — это капитализм, хоть государственный (на основе монополии госаппарата на рэкет — налогообложение), хоть мафиозно-банковский (на основе монополии на установление величины и распределение заведомо неоплатной задолженности — ростовщичество), хоть смешанный — государственно-олигархический капитализм;
- человек может быть рабом на основе идейной убежденности — примером чему стал социализм бездумных фанатиков, хоть по Марксу, хоть по Гитлеру, сменивший традиционный капитализм в ряде стран.
Исторически же реально все эти методы осуществления рабовладения — сила, долговая кабала, идейная убежденность — применялись одновременно, дополняя друг друга. Но в разные эпохи какой-то один из них был более ярко выражен и обладал большей значимостью чем другие в общественной организации жизни. Исторически реально рабовладение по существу, становясь более цивилизованным, смещало акценты от грубого силового принуждения до поддержания силой и финансами желательной рабовладельцам идейной убежденности и при этом становилось всё менее бросающимся в глаза: какое может быть рабовладение, если человек действует по своему убеждению?
Это смещение акцентов от грубой физической силы к насаждению единомыслия в области представлений людей о нормах жизни общества и составило изрядную долю содержания того, что на Западе принято называть общественным прогрессом, прогрессом цивилизации, но не принято называть по существу — совершенствованием системы глобального рабовладения.
В настоящем разделе мы рассмотрим специфику рабовладения на основе тоталитарных идеологий. Если управление обществом осуществляется успешно и нет кризиса управления, подобного нынешнему российскому, то для тех, кто не причастен к повседневности практической политики, большая часть провозглашаемых политических идей носит знаковый характер. «Знаковый» в том смысле, что провозглашенные идеи-лозунги всего лишь определяют разделение на своих и чужих, но не затрагивают повседневную жизнь членов общества, в котором господствует какая-то идеология, будь то хоть идеология «свободы от идеологий» или идеология «множественности идеологий» (горбачевский «плюрализм мнений»), хоть марксизм, хоть «православие, самодержавие, народность» или, что-то еще. Вопрос же о правильности культивируемых идей (правильности — как подтверждаемого практикой взаимно однозначного соответствия реальных процессов и их идейно выраженных образов) для большинства не встает, тем более, что досконально знать содержание господствующей идеологии и ей альтернативных в обществе — обязанность малочисленной категории идеологических работников: попов, функционеров партий и профсоюзов, некоторой части журналистов и профессуры, некоторых аналитиков спецслужб . Так жили в России во все периоды бескризисного управления: при всех государях, при всяком общественном устройстве, при всяких идеологиях.
Вопрос об адекватности культивируемых идеологий реальным жизненным процессам в сознании некоторой части ранее идеологически беззаботных встает только тогда, когда управление (политика), осуществляемое под знаменем этих идей, испытывает кризис; либо же вообще терпит крах, вследствие чего простые люди, в повседневности обычно далекие от практической большой политики утрачивают привычный им уровень социальной защищенности, что заставляет некоторую часть из них задуматься о содержании и смысле идеологий, о том, чему же их учили, и во что же по существу они беззаботно верили до наступления кризиса[1].
Но как показывает опыт краха нацистской Германии, опыт краха марксистского СССР, даже полный крах общественного самоуправления, осуществлявшегося под знаменем определенных идей, способен отрезвить далеко не всех: приверженцы неадекватных жизни социологических доктрин остаются среди переживших крах и в некотором количестве воспроизводятся и в последующих поколениях не взирая ни на что.
То же касается и США, и передовых, ныне якобы преуспевающих стран Запада и Востока: пока «искусство возможного»[2] в них делается устойчиво и не взваливает на обывателя непривычных для него проблем, обыватели в их большинстве будут убеждены в истинности открыто провозглашаемых и культивируемых в обществе идеологий, не задумываясь о том, что пропагандируемые в их среде доктрины могут быть всего лишь правдоподобным прикрытием утаенного от них политического знания, на основе которого реально и осуществляется вся полнота власти в обществе.
Исключения редки. Так, когда на заре советской власти многие партийцы были убеждены в истинности марксизма, некоторые из них — с наиболее развитой чувствительностью — уже тогда (в 1918 г.), после грандиозного успеха марксистской революции, не верили в марксизм и искали другой путь к обретению истинного (по их оценкам) тайного знания «Дюнхор», чтобы обладать полнотой власти, а не отмеренным им кем-то суррогатом, данным им в форме марксизма. Вследствие этого спецотдел ЧК-ОГПУ-НКВД вел работы в области мистики и оккультизма и пытался организовать экспедицию в Тибет с целью установления деловых взаимоотношений с махатмами Шамбалы, но всё было спущено на тормозах, после смерти Ф.Э.Дзержинского[3], а причастные к этим работам большей частью погибли в ходе последовавших волн репрессий.
И.В.Сталин, поднявшись до полноты осуществления внутриобщественной власти в СССР и в делании глобальной политики благодаря тому, что не был марксистом по существу, не пошёл на поиски «Дюнхора» или какой-то иной готовой к употреблению “экзотики-эзотерики”, но завещал в своей последней работе “Экономические проблемы социализма в СССР” по существу освободить социализм от марксистского суррогата, предпочтя и рекомендовав путь общественно-политического творчества общей судьбы всеми на основе своего собственного исторического прошлого и намерений на будущее.
Но это — редкие исключения из господствующей статистики: большинство довольствуется теми мнениями, идеями, социологическими доктринами, что стали свойственны им «сами собой», пока они росли, получали образование, жили по своему разумению или недоразумению.
Т.е. рабство, осуществляемое на основе культивируемой бездумной идейной убежденности в сочетании с отвлечением интеллекта на реальные и вымышленные проблемы, не имеющие общественной в целом значимости, показало себя в прошлом довольно устойчивым (тем более в условиях, когда действительное управление социальной системой бескризисно осуществляется на основе утаенных от обывателя теоретических знаний и практических навыков, теоретически не формализованных). Эти знания и практические навыки воспроизводятся из поколения в поколение в знахарских кланах, осуществляющих рабовладение по отношению к остальному обществу. Исторически реально в преобразовании мира на основе библейского проекта доктрины “Второзакония-Исаии” особую роль играют иудейские раввинские и ростовщические кланы.
Несмотря на достигаемую в такой системе иллюзию свободы и декларации о свободе, в умолчаниях-то всё равно остаются вопросы без ответа: А как определённые идеи состоялись в качестве чьей-то личной идейной убежденности? Какие цели осуществляются под водительством этих идей? Откуда они взялись? Соответствуют ли идеи Объективной реальности или они обрекают своих приверженцев на извращенное видение и понимание мира? Допускает ли организация жизни общества, чтобы человек перешёл к иной идейной убежденности, если видит, что эти идеи не соответствуют Объективной реальности, и особенно, когда такое несоответствие подтверждается практикой?
Если вопросы такого рода поставлены, то они ведут и к определённым содержательным ответам на них: это всего лишь вопрос исчерпания ограниченных сроков времени. Полезно также знать, что насаждение идеологического единства общества в России было осмеяно еще в произведениях К.Пруткова в середине XIX века задолго до того, как оно было осуществлено марксистскими троцкистами после 1917 г. и показало себя в реальной жизни в самых разных обстоятельствах по 1991 г. включительно: см. “Проект: о введении единомыслия в России” (написано в 1859 г., опубликовано в 1863 г.).
Поэтому, спрашивается, что же еще может быть положено в основу рабовладения, если даже и идейная убежденность, искусственно привитая и культивируемая в обществе, уже не обеспечивает потребностей глобальных рабовладельцев?
Для ответа на этот вопрос, следует рассмотреть и другие вопросы: с какими реальными проблемами столкнулось глобальное рабовладение в XIX веке? и как оно попыталось их решить? что из этого получилось?
«Общий кризис капитализма» это — вовсе не выдумка выжившей из ума “прокоммунистической пропаганды”, а суровая жизненная реальность, выражающаяся как в глобальном биосферно-экологическом кризисе технической цивилизации, так и в возможности не санкционированной бесцельной войны на полное уничтожение всего живого на планете, способной возникнуть из-за сбоя в работе компьютера. Внутрисоциальная причина общего кризиса капитализма — невозможность в условиях буржуазной демократии индивидуалистов ограничить гонку потребления, которая при капиталистической организации хозяйственной деятельности и распределения продукции имеет следствием рост техноэнерговооруженности цивилизации выше уровня, безопасного для нынешней биосферы планеты, что сопровождается загрязнением среды обитания продуктами распада геологических топлив (энергоносителей) и не использованной в технологиях энергией[4], а также отходами производства и быта.
Остановить безудержную гонку потребления и решить эту проблему, к середине XIX века уже обозначившуюся, но еще не взявшую глобальную цивилизацию за горло, должна была мировая “социалистическая” революция, курс на которую на уровне глобальной политики был провозглашен в “Манифесте коммунистической партии” в 1848 г. Однако в революционных ситуациях, созданных целенаправленно в Европе[5], ни в 1848 г., ни в период франко-прусской войны (Парижская коммуна) победы “социализма” достичь не удалось.
После отмены в России крепостного права основной фронт революционных усилий сместился к нам вследствие того, что Александр II придал реформе “освобождения крестьян” такие формы, что от неё более всех выиграл интернацистский ростовщический капитал. В России предполагалось осуществить социалистическую революцию на теоретической основе марксизма в его творческом развитии и практическом применении Троцким, после чего революция должна была перерасти в мировую социалистическую революцию. В результате должна была возникнуть Всемирная республика Советов или Всемирный Союз Советских Социалистических Республик… но не получилось, поскольку В.И.Ленин, на которого заранее «был записан весь гешефт»[6], — предательски по отношению к политикам-глобалистам — заключил брестский мир, что позволило буржуазным демократиям разрядить революционную ситуацию в остальной Европе, а вспыхнувшие “социалистические” интернацистские революции в отдельных землях Германии и в Венгрии были подавлены.
После этого пасти ограничившееся масштабами бывшей Российской империи социалистическое течение в российском марксизме доверили якобы серой, косноязычной посредственности — И.В.Сталину (так его оценивали «признанные вожди» Троцкий, Каменев, Зиновьев), который не умеет владеть толпой («зажечь её своей пламенной речью» и послать на «революционные подвиги»), мало знает, ленив, и потому им легко можно будет манипулировать и действовать от его имени. Однако в этих предположениях троцкисты-марксисты просчитались: И.В.Сталин оказался виртуозом в искусстве осуществления возможного, по сравнению с которым любой из них был никчемным бродячим местечковым ничтожеством.
Теперь укажем на те особенности марксизма, которые делают его тоталитарной идеологией осуществления рабовладения. Марксизм сохранил главное качество порицаемого им на словах капиталистического общественного устройства: за всеми разговорами о свободе, равенстве в правах и в обязанностях, искоренении эксплуатации и угнетения одних людей другими скрывалось неравенство возможностей воспользоваться провозглашенными правами и свободами; и, как следствие, марксизм придавал системе эксплуатации человека человеком исторически новые формы, более изощренные, нежели формы буржуазной демократии.
Марксизм злоумышленно построен так, что в повседневной практике общества, организованного по марксистским шаблонам, свойственные марксизму умолчания (недомолвки) подавляют провозглашаемые им лозунги и идеалы справедливости и ликвидации паразитизма одних на труде и жизни других.
Марксизм, по словам В.И.Ленина, имеет три составные части: диалектико-материалистическая философия, как общая мировоззренческая система; политэкономия, как наука об организации производства и распределения продукции в обществе; социализм, как учение об организации жизни общества без эксплуатации человека человеком. Вся эта информационная система обладает весьма специфическими особенностями, о которых марксисты и “сочувствующие” либо не имеют ни малейшего представления, либо явно сатанеют в прямом смысле этих слов, когда им указывают на них.
Основной вопрос всякой общественно полезной философии, мировоззренческой системы — это предвидеть последствия действий и бездействия, что позволяет выбрать на основе поведения наилучший в субъективном смысле вариант поведения и реакции на поток событий. Это положение обстоятельно поясняется в Достаточно общей теории управления, но и издревле известны афоризмы вроде «предупрежден — значит защищен» (древний Рим); «И духи пророческие послушны пророкам, потому что Бог не есть Бог неустройства, но мира. Так бывает во всех церквах у святых» (1-е Послание Коринфянам апостола Павла, 14:32, 33); «предвидеть — значит управлять» (Наполеон). В последней четверти XIX в., в то же самое время, когда марксизм обретал завершенность, английский этнограф Э.Б.Тайлор в своей книге “Первобытная культура” прямо сказал о «философии истории в обширном смысле, как об объяснении прошедших и предсказании будущих явлений в мировой жизни человека на основании общих законов».
Эта способность к предвидению последствий и есть главное в нормальном мировоззрении людей, поскольку позволяет переработать множество разрозненных частных фактов в единство мнений о течении любого из процессов во Вселенной, включая и развитие человеческого общества. А это дает возможность выбрать наилучшую линию поведения.
Однако основным вопросом философии в марксизме является вопрос о первичности материи и сознания, во многом аналогичный схоластическим спорам средневековья о том, что было раньше: курица или яйцо. Вопросы же прогностики в марксизме не входят ни в основной курс, ни в “факультативный”. Это означает, что марксистское мировоззрение не предназначено для формирования в обществе осознанной культуры управления. То есть по умолчанию оно предназначено для сокрытия от общества истинных знаний о теории и практике управления под покровом марксисткой правдоподобной болтовни на темы исторического материализма. А еще более обще говоря, оно предназначено для того, чтобы хозяевам марксизма держать в неволе общество, неспособное к предвидению последствий своей деятельности, и употреблять его потенциал по своему усмотрению.
Аналогичное положение дел и в марксистской политэкономии. Ф.Энгельс посмеялся над Е.Дюрингом в “Анти-Дюринге”, когда тот упомянул о необходимости разделить потребности человека, а следовательно и общества, на две категории: естественные и противоестественные, т.е. заведомо наносящие ущерб индивидам и обществам, хотя Е.Дюринг в этом вопросе был безусловно прав. Кроме того вся марксистская политэкономия построена на категориях, которые не поддаются измерению и не могут быть введены в бухгалтерский учет: «необходимый и прибавочный труд», «необходимое и прибавочное рабочее время» и т.п. Плановое же ведение народного хозяйства — то, что всегда марксизм провозглашал нормой экономической жизни общества людей, — возможно только на основе разделения потребностей индивидов и общества на естественные и противоестественные (демографически обусловленные и деградационно-паразитические, иными словами) и построении экономической теории на основе категорий, поддающихся объективному измерению в производстве и потреблении, которые могут быть введены в систему бухгалтерского учета и систему общегосударственной статистики, обеспечивающие микро- и макроэкономическую саморегуляцию и управление.
Это означает, что вся полнота власти в обществе, принявшем марксизм в качестве истины (или в качестве достаточно хорошего приближения к истине), должна была остаться в руках тех, кто решил для себя на основе немарксистской философии (или неформализованных теоретически навыков) вопрос о предсказуемости последствий с достаточной для практики точностью и обладает навыками управления макроэкономикой на основе не оглашаемых в обществе ноу-хау.
Все это, необходимое для осуществления власти в обществе, в случае господства в нем марксизма, передается от поколения в поколение вне системы обязательного и специального образования общества, а только в специфическом кругу кланов, причастных к осуществлению подлинной власти над этим обществом. Это и является информационной основой осуществления тоталитарного рабства.
Это же утверждение относится и к господствующим на Западе социально-экономическим теориям, открыто преподаваемым в тамошних школах и вузах. Правильность сказанного косвенно подтверждается тем, что в странах СНГ буржуазные демократы, начитавшиеся марксистской и западной немарксистской политэкономии, придя к государственной власти и столкнувшись с реальной экономикой, уронив производство, так и не смогли его поднять[7]. Реформы пошли крахом потому, что реформаторы не обладали знаниями, сообразными обстоятельствам, которые могли бы применить на практике с заранее предсказуемым эффектом. Те знания, которыми они обладали, были не сообразны и попытка их применить привела к неожиданному экономическому спаду и затяжному кризису.
В сочетании с этими особенностями философии и политэкономии учение о социализме, как обществе справедливости, где нет эксплуатации человека человеком, в марксизме — приманка для доверчивых и одураченных угнетенных и благонамеренных из среды прежней правящей “элиты”.
Все это и многое другое в совокупности говорит о том, что информационная система марксизма — одна из подсистем в объемлющей её системе глобального властвования на основе умолчаний и посвящений. Как показал опыт СССР до 1953 г., под её завесой можно накормить, одеть и обустроить жизнь подневольной рабочей силы в условиях обузданной гонки потребления (плановое ведение хозяйства) и внутреннего гражданского мира (недовольство может быть, но это не открытая гражданская война и мафиозные разборки). Но власть над обществом, которое марксизм якобы освободил от гнета капитализма, этому обществу хозяева марксизма передавать не собирались, а только создали в нём систему имитации власти общества над самим собой, с помощью которой обезопасили себя от посягательств на внутриобщественное полновластие благонамеренных и злонамеренных искателей власти в самом обществе. То есть марксизм изначально не предназначался для искоренения угнетения; просто эксплуатации человечества он должен был придать более эффективный и безопасный для угнетателей характер.
Но в СССР под руководством И.В.Сталина и в его вождистско деспотичном — на взгляд истинных марксистов — толковании, марксизм был доведен до самоотрицания. В “Экономических проблемах социализма в СССР” И.В.Сталин прямо указал на то, что революция, именуемая Великой Октябрьской социалистической, не устранила эксплуатации человека человеком, как то должна была сделать; там же он прямо указал и на неприемлемость политэкономии марксизма для социалистического и коммунистического общества, — этого ему заправилы глобальной политики простить не могли и не могут по настоящее время[8].
А до того “деспотизм” — а по существу стальная воля крестьянина[9] Джугашвили — продавливал в реальную жизнь реально социалистические оглашения марксизма, вследствие чего социализм — общество без эксплуатации и угнетения человека человеком — строился в СССР на самом деле; а умолчания марксизма — концлагеря, уничтожение социально никчемных, принудительный труд, поражения в правах социально чуждых (идеологически и классово) и т.п. — по мере укрепления реального социализма для добросовестно трудящегося народа (а не для всего населения) всё более и более распространялись на самих истинных марксистов: чем истиннее марксист — тем меньше шансов выжить в условиях реального социализма по-большевистски. И это — в полном соответствии с их же Талмудом: «Мера за меру», а по-русски говоря «за что боролись (для других), на то и напоролись (сами)»: не рой другому яму…
И это было правильной в тех исторических условиях политикой искоренения лицемерия: нечего делать вид, что экономика в стране планово управляется на основе неизмеримых и вздорных категорий “Капитала” Маркса, когда это реально не так; нечего делать вид, что “Материализм и эмпириокритицизм” — непогрешимый стандарт мировоззрения и миропонимания, когда в нём полно нелепостей, которые опровергнет своими практическими навыками не самая сильная деревенская знахарка; нечего рассыпаться словами об объективности течения истории и смене формаций, если, из текстов Библии (которую Сталин знал досконально, как бывший семинарист) даже посредственный политический аналитик в состоянии на основе множества общеизвестных фактов и их статистического упорядочивания “вычислить” доктрину глобального надгосударственного управления и проявления глобального управления на региональном уровне. Так что лицемерие и приверженность неопределённым и неоднозначным мнениям были тем опаснее для индивида, чем ближе он по делам пересекался со Сталиным.
Социализм в СССР, как система ограничения гонки безудержного потребления и снятия массовых внутриобщественных антагонизмов, показал себя к 1953 г., как общественная система более совершенная, чем буржуазная демократия. И, если бы Сталин не довел марксизм до непригодности его употребления в качестве наукообразной ширмы, скрывающей систему скрытного рабовладения, то опыт СССР был бы распространен и на остальной мир. Однако благодаря деятельности Сталина, социализм и сталинизм были нераздельны в сознании большинства населения планеты, вследствие чего дискредитировать Сталина и большевизм в глазах современников можно было только вместе с исторически сложившимся в СССР социализмом, не таким по существу, как то предполагалось хозяевами Маркса и его верного последователя Троцкого.
Переход СССР к нормальному социализму (в смысле антимарксистского большевизма) заправилам глобальной политики удалось предотвратить при содействии активно скурвившейся советской разнородной “элиты” (от деятелей искусств до директорского корпуса) и безучастности большей части населения, занятого повседневным трудом и своими мелкими бытовыми проблемками, а СССР удалось довести до государственного краха, предусмотренного Директивой СНБ США 20/1 от 18 августа 1948 г. Однако глобальная проблема «общего кризиса капитализма» — безудержной самоубийственной гонки потребления — осталась.
Пока СССР разлагался под управлением череды скурвившихся послесталинских генсеков, троцкистский марксизм расползался по всему миру под торговой маркой «истинно социалистического учения», извращенного в СССР И.В.Сталиным: в троцкистской литературе 1960 — 70‑х гг. застой и деградация СССР прямо объяснялся последствиями извращения Сталиным базисного учения о социализме и коммунизме Маркса, Ленина, и его развития Троцким.
Соответственно, для троцкистов всего мира государственный крах СССР — это не крах социализма и истинного марксизма, а закономерный крах сталинских извращений социализма в его марксистско-троцкистском понимании.
Поэтому и троцкистский марксистский потенциал с очевидным для буржуазных демократов крахом «коммунизма в СССР» не ослаб не только во всем мире, но и в нашей стране. Кадры пламенных профессиональных революционеров есть, а массовка может нарасти в период революционной ситуации из всевозможных слоев общества, в юности так или иначе прошедших теоретическую марксистскую подготовку. Интеллигенция в странах буржуазной демократии знакомилась с троцкизмом в период учебы в университетах: как известно, студенческая молодежь отличается некоторым неприятием традиций общества, и в силу своей благонамеренности склонна помечтать о социальных преобразования. Во второй половине XIX — ХХ века такие мечты, заправилы глобальной политики направляли в русло марксизма. Вследствие этого с точки зрения заправил глобальной политики необходим всего лишь обострившийся социальный кризис как стимулятор, чтобы они вспомнили учение, уверовали в него сызнова и последовали за вождями в глобальное рабство на основе идейной убежденности. И всё это время сам марксизм был вне критики и на Западе, и на Востоке, и в нашей стране.
К марксизму и К.Марксу на Западе всегда относились с почтением. Лично Троцкий был также вне критики, и к настоящему времени в западных энциклопедиях образ Троцкого — это образ наивного идеалиста, гения, который был верен идее лучшего устройства жизни людей, хотя иногда и впадал в экстремизм, но которого сгубили недостойные высоты этих идей завистники и недоумки. Образ же Сталина — это образ расчетливого безжалостного маниакально подозрительного деспота (расхожая характеристика «Чингисхан с телефоном»), которого не интересует ничто кроме стяжания власти, для чего пригодно всякое идеологическое прикрытие, и ради этого он наворотил горы трупов, прежде всего из числа своих верных сподвижников; левые издания при этом могут добавить, что такой политикой И.В.Сталин дискредитировал социализм и его научную основу — марксизм-ленинизм.
Сталин в западных энциклопедиях несколько лучше Гитлера, но это — вынужденная мера, поскольку в противном случае пришлось бы отвечать на вопрос, почему в войне 1939 — 45 гг. Запад не помог несчастному Гитлеру разгромить «империю зла» во главе с деспотом Сталиным. Если бы с гитлеровским блицкригом СССР управился бы сам, что было возможно, не будь катастрофы лета 1941 г., то в западных энциклопедиях Сталин занял бы положение злодея ХХ века № 1; а так № 1 пришлось отдать Гитлеру, оставив Сталину № 2.
Несмотря на такого рода образы, нарисованные западными “энциклопедистами”-имиджмейкерами, есть политическая реальность. И как бы ни стремились изображать Сталина самодуром, властолюбивым маньяком и беспринципным ничтожеством, невежественным, умственно не развитым, но хитрым, однако реально именно он, по своему высоко нравственному произволу своим умом, подвел итоги марксизму так, что марксизм не смог удержаться у власти даже «в одной, отдельно взятой стране» по причине того, что это — лжезнание, которое «сильные мира сего» приказали считать истинным; и они это знают.
И потому на уровне осуществления глобальной политики у них ныне имеются сомнения в способности современных троцкистов-марксистов (других марксистов в мире просто нет) решить проблему общего кризиса капитализма и установить глобальную систему рабовладения, аналогичную той, что была в СССР при Брежневе; однако с кадровой политикой такой, какая была при Сталине, чтобы такой “социализм” для всех и “коммунизм” для “элиты” интернацистов неоспоримо превосходил буржуазную демократию по уровню социальной обустроенности и безопасности жизни для законопослушной личности[10].
Но никто не может дать гарантии, что приход к власти марксистского троцкизма (иудейского интернацизма в светской его форме) в глобальных масштабах не перейдет сначала в марксистский сталинизм (только на сей раз уже не в отдельно взятой экспериментальной стране, а во всём мире), а потом — в глобальное отрицание марксизма и подавление его хозяев.
А социализм без марксизма, как и Христианство без Библии, и обеих иерархий дармоедов, толкующих каждая свое “священное” писание, это и есть искоренение рабовладения во всех его видах и формах существования и нормальная организация жизни общества людей.
Соответственно такого рода опасениям в отношении работоспособности марксизма и, соответственно, насущным потребностям заправил глобальной политики в изживании «общего кризиса капитализма»[11] при сохранении рабовладения по существу, сами заправилы объективно нуждаются в чем-то еще более изощренном, нежели марксизм; что, с одной стороны, давало бы бóльшую иллюзию свободы тем, кому они предназначили быть рабами, а, с другой стороны, чтобы это было действительно эффективное рабство, не создающее опасностей для высшей “элиты”, осуществляющей глобальное рабовладение.
И не следует обольщаться в отношении судьбы буржуазной демократии в её нынешнем виде, в том числе и в США: в связи с глобальной необходимостью ликвидации «общего кризиса капитализма», порожденного именно буржуазной демократией индивидуалистов, её предстоит слить туда же, куда была слита политическая система застойного брежневского СССР. Это — вопрос времени, политических и финансовых «технологий» при глобальном масштабе деятельности.
Если это стало понятным, то остается только среди новинок глобальной культуры ХХ века выявить, это самое «нечто», с помощью чего возможно предпринять попытку решить проблему «общего кризиса капитализма», не изменяя существа “элитарно”-невольничьей концепции глобального управоления. При этом не следует обращать особого внимания на благонамеренные речи, но следует выявить и «озвучить» умолчания и переосмыслить «само собой разумения», объективно свойственные этому «нечто».
[1] И настоящая работа во многом имеет такого рода предысторию.
[2] Одно из афористичных определений термина «политика»: искусство возможного.
[3] Более подробно см. статью Олега Шишкина “Оккультные тайны НКВД” в журнале “Секретное досье”, издаваемом Академией национальной безопасности РФ, № 1, 1998 г.; а также книгу В.Н.Демина “Тайны русского народа. В поисках истоков Руси” (М.: “Вече”. 1997. С. 9 — 13).
[4] Об этой энергетической составляющей забывают все “зеленые”, хотя без перехода к биосферно-допустимой энергетике решить проблему экологического кризиса не удастся даже с полным переходом на замкнутые технологические циклы и жизненные циклы продукции, при которых отходы производства и быта не будут попадать в природную среду. Эта сторона биосферно- экологического кризиса освещена в нашей работе “Наши основы самоуправления общества (Краткий курс…)”.
[5] Как это делалось, в одном из своих романов описал английский премьер-министр (в 1868, 1874—80 гг.) Б.Дизраэли. Русскоязычному читателю доступны только выдержки из его произведений (“Koningsby”, 1844; “Life of Lord George Bentinck”, 1852), приводимые в книге Дугласа Рида “Спор о Сионе” (вышло в свет несколько русскоязычных изданий, одно из полных М.: “Твердь”. 1992).
[6] Так сообщает один еврейский анекдот о революции.
[7] Специфическое исключение — Узбекистан. Средства массовой информации России проблемы его экономики упоминают статистически реже, чем проблемы экономики других стран СНГ. Тому может быть два объяснения: за отсутствием экономики в Узбекистане нет и экономических проблем либо экономические показатели Узбекистана лучше, чем других стран СНГ, что можно объяснить только тем, что его президент Ислам Каримов — бывший предгосплана республики, по какой причине не позволил наломать тамошним буржуазным демократам реформаторам дров, как тому способствовали президенты других стран СНГ.
[8] В “Экономических проблемах социализма в СССР” И.В.Сталин предложил отказаться от изначальных категорий марксистской политэкономии «основной и прибавочный продукт», «основное и прибавочное рабочее время», которые, по его словам, не соответствуют условиям социализма, какое несоответствие терпели в прошлом, но далее терпеть не следует. Это смертный приговор марксистской политэкономии, и породившей её философии диалектического материализма, что по существу есть смертный приговор марксизму в целом и освобождение социализма от ложных доктрин. Более подробно см. наши работы “Основы концепции общественной безопасности России (Краткий курс…)”; “Оглянись во гневе…”
[9] Официальное социальное происхождение И.В.Сталина в Российской империи — крестьянин, мужик. Т.е. это мужик, который понял не только внутреннюю политику, но и внешнюю, и глобальную, и публичную, и закулисную. Это означает, что общество перевалило через рубеж, указанный М.Е.Салтыковым-Щедриным (выдающимся российским социологом XIX века, которого низводят до уровня писателя-юмориста):
«Мужик даже не боится внутренней политики, потому просто, что не понимает её. Как ты его не донимай, он все-таки будет думать, что это не “внутренняя политика”, а просто божеское попущение, вроде мора, голода, наводнения с тою лишь разницею, что на этот раз воплощением этого попущения является помпадур (администратор-управленец, обобщенный знаковый в этом контексте образ профессиональных политиков — авт.). Нужно ли, чтобы он (мужик — авт.) понимал, что такое внутренняя политика? — на этот счет мнения могут быть различны; но я, со своей стороны, говорю прямо: берегитесь господа! потому, что как только мужик поймет, что такое внутренняя политика — n-i-ni, c’est fini! (кончено).» (“Помпадуры и помпадурши”)
[10] Буржуазная демократия — тоже для законопослушных обывателей, о чем не всегда напоминают её сторонникам. Просто в рабовладении, феодализме, капитализме, псевдосоциализме и социализме — разные, во многом взаимоисключающие друг друга законы, выражающие различные концепции отношений индивидов в обществе в процессе его самоуправления в преемственности поколений.
[11] О чём не задумываются сторонники буржуазной демократии индивидуалистов ни на Западе, ни в России.