Народ – главное действующее лицо истории. Отношение Пушкина к нему – любовное.
Но дочь Была, ей-ей, прекрасная девица:
Глаза и брови – темные, как ночь, (не волосы: авт.)
Сама бела, нежна – как голубица;
В ней вкус был образованный. Она
Читала сочиненья Эмина.
(Октава 27)
Комментарий:
Эмин Федор Александрович (1735-1770гг.) – плодовитый писатель, издатель “Адской почты” и автор многих романов, популярных в народе, из которых в особенности славились “Похождения Мирамонда”. Очень важно, что Пушкин отмечает образованный “вкус”, а не “ум” дочери вдовы.
Играть умела также на гитаре,
И пела: “Стонет сизый голубок“,
И “Выду ль я…” и то, что уж постаре,
Все, что у печки в зимний вечерок
Иль скучной осенью, при самоваре,
Или весною, обходя лесок,
Поет уныло русская девица,
Как музы наши, грустная певица.
(Октава 38)
38-я октава – яркий пример того, как, в совершенстве владея жреческими языками, Пушкин, умело используя информационную среду живого народного русского языка, на ассоциативном уровне раскрывает читателю тщательно загерметизированную идеологическую информацию.
Да, “Стонет сизый голубок” и “Выйду ль я” – очень популярные в то время романс И.И.Дмитриева
“Стонет сизый голубочек,
Стонет он и день и ночь:
Его миленький дружочек
Улетел навеки прочь.” –
и песня Ю.А.Нелединского-Мелецкого
“Выйду ль я на реченьку,
Посмотрю на быструю,
– Унеси ты мое горе
Быстра реченька, с собой”.
Но требующая разгадки тайна христианского триединства (Бог Отец, Бог Сын, Бог Святой Дух) – тоже имеет в образной форме “святого духа” в виде голубя. А “странное” это сочетание двух популярных народных песен “Стонет сизый голубок” и “Выйду ль я…” – не выражает ли оно извечное стремление духовной личности народа к подлинной свободе, т.е. к формам, рожденным самим народом, а не навязанным ему извне? Духовная личность народа имела свои формы и до введения христианства на Руси. Отсюда в октаве 38 кроме двух известных народных песен, исполняемых под аккомпанемент “семиструнной” гитары (инструмент, пришедший на Русь), есть упоминание и о песнях уже забытых, тех, что пелись ПОСТАРЕ, т.е. в далеком прошлом. И Пушкин утверждает: народ существует как духовная личность, как единая семья до тех пор, пока в нем жива песня, созданная в его информационной среде, т.е. песня, выражающая его собственную духовную личность, а не чуждую ему, может, и внешне привлекательную, но все-таки импортную модификацию. Да и для тех, у которых “все на продажу”, духовная личность народа будет представлять интерес, “нравиться” лишь до тех пор, пока охраняет собственное своеобразие, даже если оно и “печальное“.
Фигурно иль буквально: (т.е. образно или логически: авт.) всей семьей,
От ямщика до первого поэта, (себя числит в этой семье: авт.)
Мы все поем уныло. Грустный вой –
Песнь русская. Известная примета!
Начав за здравие, за упокой
Сведем как раз. Печалию согрета
Гармония и наших муз, и дев,
Но нравится их жалобный напев!
(Октава 29)
Эти две октавы, да и весь “Домик в Коломне” – хороший пример того, как честный перед своим народом ( а только такой может быть подлинным) художник, владея на генетическом уровне жреческими языками (информационной базой Предиктора), сформировавшийся как личность в информационной среде (живой язык) этого народа, в состоянии разгерметизировать глубинное Знание, вскрывая ассоциативные связи между иносказаниями в образной форме и историко-философскими категориями науки.
Пушкин обратил внимание на “известную примету“, отраженную в песнях народных, в народном эпосе, – “начав за здравие, за упокой свести как раз”, но ЧТО? Сама жизнь отвечает на этот главный вопрос: все, ЧТО НАВЯЗЫВАЕТСЯ НАРОДУ ИЗВНЕ. И р-революционные преобразования, и р-революционная перестройка в нашей стране – явления одного порядка. “За здравие” народ начинает и ведет что-то из внутренней политики до тех пор, пока не разберется, что же такое “внутренняя политика”. Но как только русский мужик разберется, что такое внутренняя политика – “сведет за упокой как раз”.
Через 30 лет верность “известной приметы” подтвердит другой, ведающий по части живого языка нашего народа, русский писатель М.Е.Салтыков-Щедрин.
«…наш мужик даже не боится внутренней политики, потому прсто, что не понимает ее. Как ты его не донимай, он все-таки будет думать, что это не “внутренняя политика”, а просто божеское попущение вроде голода, мора, наводнения; с той лишь разницею, что на этот раз воплощением этого попущения является помпадур. Нужно ли, чтоб он понимал, что такое внутренняя политика? – на этот счет мнения могут быть различны; но я, со своей стороны, говорю прямо: берегитесь, господа! потому что как только мужик поймет, что такое внутренняя политика, – n-i-ni, c’est fini!» (Ист. 48, с.229).
Комментарий:
n-i-ni, c’est fini! – кончено (фр.). Написано для “французов”, чтоб понимали!
В первой половине 19 века (1830г.) Россия была страной безусловно крестьянской. Отсюда – имя главного действующего лица истории:
Параша (так звалась красотка наша). Параша – уменьшительное – Паша.
По Далю: Пашник – крестьянин, земледелец, кто пашет: пахотник, пашенник, или пахарь. Пашенник – то же, сельский хозяин. Отсюда слова:
Паше(а)ница – юж. пшеница. Паше(а)но – юж. пшено.
Понятно, что вся жизнь страны, основу которой составляют пашники-крестьяне, от добывания хлеба насущного до формирования духовной личности народа (создание культурных ценностей всякого рода) определяется всеми видами трудовой деятельности самого народа. Отсюда Параша у Пушкина:
Умела мыть и гладить, шить и плесть;
Всем домом правила одна Параша:
Поручено ей было счеты весть,
При ней варилась гречневая каша
Во все времена, в том числе и о которых ведется рассказ, Паша кормила страну, но отличием того времени было то, что представителям народа, а не вечным странникам р-революционной перестройки “поручено было счеты весть”, то есть считать доход и расход всей семьи. А в настоящей семье “присчитывать” – себя обманывать, вздором заниматься – не принято! Отсюда, рассказывая о временах прошлых, Пушкин замечает в конце 30-й октавы, что:
“Сей важный труд ей (Паше: авт.) помогала несть
Стряпуха Фекла, добрая старуха,
Давно лишенная чутья и слуха”.
То есть Фекла-Православие (идеология), будучи кухаркой, признавалась народом членом семьи и потому помогала в меру своего понимания духовной личности народа и нужд семьи вести хозяйство в стране.
В 45-й октаве, предсказывая смену кухарки-идеологии в форме, чуждой народу, поэт устами вдовы (нового правительства) вынужден делать наказ-предупреждение кухарке, который применительно к члену своей семьи звучит абсурдно: “Присчитывать не смей!”
Отмечая без особого уважения никчемную и пустую деятельность вдовы:
…днем она чулок вязала,
А вечером, за маленьким столом,
Раскладывала карты и гадала.
Пушкин обращает внимание читателя на такие черты характера русского народа, как трудолюбие, расторопность, сметливость и зоркость:
Дочь, между тем, весь обегала дом,
То у окна, то на дворе мелькала,
И кто бы ни проехал иль не шел, –
Всех успевала видеть (зоркий пол!).
(Октава 31)
Полтора века спустя, когда новая вдова превратила Россию в проходной двор ради получения эфемерной валюты, которая скорей всего нужна новой кухарке, в совершенстве владеющей искусством присчитывания, народ, беззастенчиво шельмуемый усилиями продажных средств массовой информации, вдруг превратился и в ленивого, и отсталого, и глупого, с радостью ждущего, когда проезжающие и свои прикочевавшие демократы облагодетельствуют его “высоким” вниманием.
По ходу истории мы постепенно все больше будем узнавать о Параше, о ее привычках, характере, привязанностях и одновременно начнем понимать, как и почему удалось “прикочевать” вечным странникам революционных перестроек в “Домик в Коломне”. И везде мы будем обнаруживать особую любовь и привязанность поэта к этому, на первый взгляд, может и простодушному, но очень цельному и непростому образу.
оглавление