НАУКА, понимаемая как общественный институт, занимает особое место в системе социального управления. Игнорирование особой роли науки в системе и в процессах социального управления делает их рассмотрение неадекватным, чем грешат все российские учебники социологии и политологии постсоветских времён, порождённые минобрнауки.
Если анализировать реализацию полной функции управления в отношении общества, то началом и завершением всех внутрисоциальных контуров циркуляции информации в процессе управления общественной в целом значимости является концептуальная власть.
- Она вырабатывает концепцию организации жизни общества в преемственности поколений и внедряет её в жизнь общества.
- Она самовластна по своей природе, и это создаёт предпосылки к тому, что она может быть не ответственна перед остальным обществом и беззаботна по отношению к нему. И эти предпосылки неизбежно реализуются в условиях толпо-«элитаризма».
- Кроме того, в силу разных причин концептуальная власть исторически реально наличествует и воспроизводится в преемственности поколений в культурах не всех обществ, вследствие чего такие общества и их государства не обладают полнотой суверенитета.
Деятельность концептуальной власти и, соответственно, полнота суверенитета государства и общества невозможны без науки, адекватной объективной реальности.
Обратная сторона этого утверждения состоит в том, что неадекватная объективной реальности наука исторически реально входит в систему культурно обусловленных «игр с ненулевой суммой» и поддерживается антиобщественной концептуальной властью именно в таковом качестве неадеквата, вера в истинность которого культивируется в подконтрольном обществе. Культ такого рода псевдонаучного неадеквата — одно из средств, препятствующих подконтрольному обществу обрести концептуальную властность и полноту суверенитета.
Именно наука является инструментом для решения тех задач, которые в древности — в эпоху ранее разделения в культуре библейской цивилизации науки и религии — решала власть жрецов и знахарей (см. раздел 8.5 — Часть 3, том 2 настоящего курса). По своей управленческой сути власть жрецов и знахарей была властью концептуальной, а наука была одним из её инструментов. Миссия науки в ходе осуществления полной функции управления в общественной жизни — обслуживать концептуальную власть, решая две основные задачи:
- Выявлять проблемы в жизни общества и угрозы его дальнейшему развитию.
- Находить пути и вырабатывать методы разрешения проблем и защиты от угроз.
- При этом наука наряду с интуицией является средством решения задач об устойчивости объектов управления в смысле предсказуемости поведения во всех сферах жизни общества. Сам же свод теорий науки представляет собой своего рода «интеграл по времени» от интуитивных прозрений людей и их осмысления и переосмысления за всю историю человечества.
Само же познание Мира имеет значимость в жизни человечества только как основа для решения трёх названных выше задач, поскольку познание открывает возможности и даёт средства к их решению.
При этом необходимо отметить, что власть жрецов-знахарей стояла и стоит выше государственной власти в том смысле, что именно она, вырабатывая и внедряя концепцию жизни общества, определяла и определяет направленность и характер деятельности института государственности, архитектуру структур органов государственной власти. Именно это соотношение обуславливало устойчивость древних цивилизаций в ряде случаев на протяжении нескольких тысячелетий, как, например, Египта в эпоху фараонов. Это соотношение было запечатлено и в архитектуре государственности Египта эпохи фараонов, представленной на рис. 8.5-1 (см. разделы 8.5 и 19.2).
рис. 8.5-1
Самовластный и надзаконный[1] характер концептуальной власти делает невозможным её избрание или назначение на основе кодифицированных процедур порождения специализированных органов государственной концептуальной власти в системе разделения властей. Поэтому способов проникновения автократии концептуальной власти в государственное управление не много. Это:
- концептуальное самовластье главы государства[2];
- так называемые «консалтинговые услуги», оказываемые носителями концептуальной власти высшим должностным лицам государства[3];
- наличие в обществе устойчивой в преемственности поколений и достаточно широко распространённой субкультуры воспроизводства носителей концептуальной власти, благодаря которой в обществе в целом, а также и в среде политиков и должностных лиц государства слой концептуально властных людей достаточно многочисленен и авторитетен[4], в силу чего способен обеспечить концептуальную определённость и устойчивость управления на основе развития концепции в соответствии с «вызовами времени».
Последнее — самый надёжный вариант реализации суверенитета общества и его государства.[5]
Но в любом из этих вариантов проникновения концептуальной власти в государственность концепция управления требует своего языкового выражения именно в качестве теорий, составляющих основу научно-методологического обеспечения государственного управления (для специалистов), а также и в качестве государственной идеологии (для всего общества), оглашающей цели политики государства, пути и средства их достижения, и её обязательности в качестве идейной основы дисциплины и самодисциплины работы государственного аппарата общепонятным образом для всех граждан.
Из изложенного можно сделать выводы:
- совокупность законодательной, исполнительной и судебной власти в системе разделения властей современных «демократических» республик и конституционных монархий, а равно и в недемократических «тоталитарных диктатурах» не обеспечивает реализации полной функции управления на профессиональной основе;
- культура чувств и интеллектуальной деятельности, которая господствует в современных «демократических», а равно и в «тоталитарных» обществах, не позволяет быть обществам концептуально властными и соответственно — ни суверенными, ни демократическими, поскольку:
Ø суверенитет — это концептуальная властность, реализующая себя в практике социального управления;
Ø а демократия — не формально, а по существу — концептуальная властность, доступная для освоения всеми, кто того пожелает, и воспроизводимая в преемственности поколений, что делает общество гражданским, а государственность — органичной частью гражданского общества, подчинённой ему в целом.
Такое соотношение жреческой власти (власти науки, действующей в русле Промысла Божиего) и власти государственной является органичным, и потому для обеспечения безопасности общественного развития, включая биосферно-социальную (экологическую), экономическую и техносферную безопасность, это соотношение должно стать нормой политической практики в нашу эпоху и на дальнейшую перспективу.
А для того, чтобы защитить общество от разнородных злоупотреблений властью, знания и навыки, необходимые для осуществления концептуальной власти, должны быть доступны для освоения всем без исключения. Т.е. культура не должна разделяться на две составляющие, как это было в древнем Египте, и что привело его к краху в процессе порождения Западной региональной цивилизации — капиталократической по её характеру:
- экзотерическую (доступную всем и дефективную в некоторых аспектах мировоззрения и миропонимания) и
- эзотерическую (доступную только избранным властью для воспроизводства самой же власти в преемственности поколений и превосходящую экзотерическую составляющую в ключевых аспектах мировоззрения и миропонимания).
Соответственно наука как общественный институт должна искоренить в себе мафиозность, которая публично предстаёт перед обществом в благообразном виде «научных школ», которые в своей деятельности являются невольниками сложившихся в них предубеждений на тему, что есть истина, а что — «лженаука» безотносительно к принципу «практика — критерий истины».
* *
*
Таково назначение и взаимосвязи основных общественных институтов в более обстоятельном освещении, нежели это было представлено в таблице 18-1. Нарушение функционирования каждого из них и их объективно необходимых взаимосвязей так или иначе порождает проблемы в жизни общества, а стратегическим средством разрешения проблем является возвращение общественных институтов и их взаимосвязей к их естеству.
Глава 19 в редакции от 28.11.2016 г.
[1] Как было отмечено выше, всякое законодательство — выражение концепции, т.е. её следствие; иначе говоря, концепция первична по отношению к законотворчеству и законодательству, и она, будучи «духом», а не «буквой» закона, определяет характер правоприменительной практики. Поэтому, если «дух» правоприменителей во власти одной концепции, а «буква» закона проистекает из другой, то правоприменительная практика не будет соответствовать «духу» концепции, из которой проистекают «буквы» юридических текстов. Именно это и имело место в СССР в Сталинскую эпоху.
[2] То, что монарх концептуально властен, это — аксиома для монархистов, однако не подтверждаемая жизненной практикой: в частности, вследствие концептуального безвластья Николая II Российская империя с его воцарением вступила на путь самоликвидации — и никакой «шаманизм» церкви (таинство венчания и помазания на царство) не помог…
А одно из преступлений И.В.Сталина перед концептуально безвластными его противниками, состав которого они не способны сформулировать вследствие собственной управленческой безграмотности, — концептуальная властность — концептуальное самовластье, причём альтернативное по отношению к библейской концепции, невольниками которой являются все противниками большевизма.
Но это — самый ненадёжный вариант обеспечения суверенитета общества и его государства, и потому во многом жизненно состоятелен афоризм «нация, которая может и должна быть спасена одним-единственным человеком, не заслуживает пощады» (Иоганн Готфрид Зейме (1763 — 1810), немецкий публицист и поэт), хотя миссия личности в истории может быть и именно такой — своим единоличным даром остальному обществу спасти его или создать предпосылки к спасению.
[3] В связи с этим приведём одно суфийское высказывание: «Худший из мудрецов ищет общения с правителями, лучший из правителей ищет общения с мудрецами». На непонимании этого, а также на непонимании того, что квалификационные дипломы вовсе не являются достоверными свидетельствами о наличии мудрости, ломаются и абсолютные монархи, и парламентские республики, и диктатуры, когда впадают в иллюзорную убеждённость в том, что социальный статус — объективное выражение мудрости, т.е. следуют принципу «я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак».
[4] Поскольку концептуальная власть является автократичной по своей сути, то истинная демократия начинается с того, что доступность для освоения знаний и навыков, необходимых для концептуального властвования, обеспечивается всем членам общества и, прежде всего, — подрастающим поколениям. Именно это исключает возможность злоупотреблений властью в обществе и, в особенности, — возможность злоупотребления наивысшим внутрисоциальным видом власти — властью концептуальной.
Соответственно этим обстоятельствам, Конституция СССР 1936 г., провозглашающая право на образование, прямые выборы депутатов Советов всех уровней и их подотчётность избирателей, согласуется именно с режимом осуществления полноты суверенитета государства в преемственности поколений на основе существования в обществе устойчивой в преемственности поколений субкультуры воспроизводства носителей концептуальной власти и участия их в работе всех органов государственной и хозяйственной власти страны. Именно это даёт основания оценивать «Сталинскую Конституцию» как единственную демократическую конституцию в мире.
[5] По всей видимости в истории нынешней глобальной цивилизации этот вариант осуществления концептуальной власти впервые зафиксирован в Коране как предложение Свыше людям: «И пусть будет среди вас община, которая призывает к добру, приказывает одобренное и удерживает от неодобряемого. Эти — счастливы» (Коран, 3:104).