Жизнь современной цивилизации такова, что одной из основ успеха всякого вида деятельности (а не только научной) является обеспечение его метрологической состоятельности.
Метрологическая состоятельность выражается в том, что:
- выявив явление в природе (а равно в обществе), ему дóлжно поставить в соответствие определённый набор признаков, каждый из которых доступен восприятию людей либо непосредственно через их органы чувств, либо опосредованно через приборную базу, порождённую культурой (собственно в построении такого набора признаков и состоит акт выявления в природе объективно наличествующего в ней явления);
- выявленные признаки могут быть сведены:
- ⇒либо в описание, на основе которого независимый наблюдатель способен выявить в среде его обитания это же явление либо однородное ему (по составу набора признаков[1]) явление, если оно объективно наличествует в среде обитания;
- ⇒либо в модель, на основе которой можно вести прогностику в отношении развития этого явления либо однородных ему (по составу набора признаков) явлений.
- на основе метрологически состоятельных описаний и моделей (при условии, что они адекватны) человек (общество) может выработать своё отношение к явлению:
- ⇒игнорировать;
- ⇒приспособиться к нему;
- ⇒предпринять попытку управления явлением;
- ⇒однократно или многократно порождать аналогичные явления искусственно, ориентируясь на достижение каких-то своих целей. Собственно этот вариант отношения людей к явлениям природы породил техносферу нынешней цивилизации.
Короче говоря, метрологическая состоятельность деятельности, если она обеспечена, выражается в успешном прохождении последовательности: «объективно наличествующее в среде обитания явление => описание либо модель явления => деятельность, на основе описания или модели явления, связанная с этим явлением и приводящая к ожидаемым результатам».
Однако приведённое выше не является определением метрологической состоятельности как явления. В описанном выше метрологическая состоятельность, если она обеспечена в деятельности индивидов, коллективов, обществ, человечества, выражается практически. Определить метрологическую состоятельность как явление можно следующим образом:
Метрологическая состоятельность представляет собой способность выявить объективную качественно-количественную определённость, характеризующую природное или социальное явление, посредством 1) измерительно-приборной базы науки или 2) органов чувств человека или 3) «умозрительно»[2]. Это определение относимо как к реально существующим явлениям, так и к объективно возможным явлениям (во втором случае подразумевается творческая деятельность).
Если этого нет, то описанная выше последовательность действий, в которой метрологическая состоятельность выражается, не может быть завершена ожидаемым результатом, поскольку метрологическая состоятельность представляет собой её фундамент. Если адекватного «фундамента» нет, то «постройка» не может быть завершена.
Потребность в обеспечении метрологической состоятельности жизни цивилизации привела к появлению специализированной научной дисциплины, получившей название «метрология». Метрология — наука об искусстве измерений и обеспечении метрологической состоятельности всех видов деятельности. Метрологическая состоятельность большинства видов деятельности практически основывается[3] на том, что создана и поддерживается в актуальном состоянии эталонная база, включающая в себя эталоны единиц измерения массы, длины, времени, температуры, силы тока, количества энергии и многого другого.
В культуре человечества определённая метрологическая состоятельность одних наук и проблемы в обеспечении метрологической состоятельности других привели к разделению наук:
- на так называемые «точные» (эта категория включает в себя математику и большинство отраслей естествознания, а также и технико-технологические науки), в которых метрологическая состоятельность так или иначе обеспечивается;
- и на так называемые «гуманитарные», представители которых до настоящего времени мало задумываются о метрологической состоятельности вообще и об обеспечении метрологической состоятельности своей деятельности в частности, вследствие чего подчас занимаются «изучением» разного рода фикций или иллюзий[4], порождённых ими же самими, и «изучение» которых обладает значимостью только для самих «исследователей» и их поклонников[5].
Реально же в основе метрологической состоятельности деятельности в настоящей науке (а так же и в иных видах деятельности) и во всех её приложениях к решению практических задач лежат четыре фактора:
- Первый — объективная метрика Мироздания, его размеренность (проблематика метрологической состоятельности в её полноте по отношению ко всем видам деятельности не может быть раскрыта иначе, как на основе мировоззрения триединства материи-информации-меры: об этом речь пойдёт в последующих главах, в частности, — в разделе 3.7, но пока это утверждение следует запомнить на будущее).
- Второй — генетически запрограммированная идентичность чувств подавляющего большинства людей, которая выражается в издревле известном афоризме «человек есть мера всех вещей: существующих — в том, что они существуют, и несуществующих — в том, что они не существуют»[6].
Простейший пример-иллюстрация действенности этого фактора — в общем-то идентичное восприятие зелёного и красного цветов всеми людьми, кроме дальтоников, в геноме которых произошли какие-то сбои генокода, вследствие чего зелёный и красный цвета для них неразличимы. Однако, если дальтоник вооружится спектроскопом, то зелёный и красный для него становятся различимыми, хотя и опосредованно — через технику.
- Третий — адекватность Жизни как таковой мировоззрения и миропонимания индивида, ведущего научные исследования, а также осваивающего науку как отрасль деятельности (типы мировоззрения и миропонимания и проблематику адекватности каждого из них мы рассмотрим в последующих главах — во 2‑й и 3‑ей).
- Четвёртый — эталонная база, созданная наукой метрологией, она — следствие и выражение миропонимания, хотя изначально возможность её создания обусловлена объективной метрикой Мироздания.
Если же метрологическую состоятельность научных исследований не удаётся обеспечить ни осознанно, ни бессознательно, то наука вырождается в графоманство[7], а построенные графоманами теории оказываются псевдонаучным наукообразным вздором[8], жертвами которого могут становиться целые общества и региональные цивилизации в случае, если 1) псевдонаучные теории входят в систему образования и 2) система образования ориентирована на ознакомление с некой фактологией, но не ориентирована на выработку познавательно-творческих навыков у всех обучаемых: в результате на их основе метрологически несостоятельного графоманства и порождаемых им фикций и иллюзий строится практическая деятельность во всех сферах жизни общества (тому примерами — марксизм, гитлеризм).
Но кроме метрологически состоятельных параметров теории и построенные на основе теорий модели могут включать в себя разного рода оценки. Измеримые параметры и оценки — разные по сути явления.
В основе измерений лежит обеспечение метрологической состоятельности процесса движения информации от объекта к субъекту. При этом замена одного субъекта на другого при обеспеченности метрологической состоятельности процесса не сказывается на результате измерений (если вывести из рассмотрения вопрос о статистической обработке и доверительных интервалах).
От метрологически состоятельных параметров состоятельные оценки отличаются тем, что в их основе лежат два фактора: 1) некая совокупность метрологически состоятельных и потому измеримых параметров, характеризующая объект исследований, и 2) субъективизм, порождающий оценку на основе той или иной алгоритмики обработки результатов измерений.[9] В данном случае под алгоритмикой оценки подразумевается как формализованная алгоритмика некой научной теории (или модели), так и алгоритмика, свойственная психике людей, которая может быть и не формализованной и не осознаваемой.
В силу названных определяющих обстоятельств замена одного субъекта на другого может повлечь за собой и изменение оценки одной и той же совокупности измерений, поскольку субъект либо несёт в своей психике некую алгоритмику оценки, либо вырабатывает её в ходе построения теории (или своего отношения к явлению, с которым столкнулся), либо избирает подходящую на его взгляд алгоритмику оценки из некоторого множества, предлагаемого известными ему теориями.
Оценка становится несостоятельной, если 1) метрологическая состоятельность измерений не обеспечена или 2) алгоритмика обработки измеренных показателей некоторым образом некорректна сама по себе или утрачивает корректность в тех или иных конкретных обстоятельствах её применения (так линейные математические модели и модели, не учитывающие дискретный характер процесса, не всегда применимы, хотя в каких-то других случаях применимы).
В практической деятельности могут присутствовать как результаты измерений, так и результаты оценок одного и того же параметра объективного явления. Например стороны треугольника могут быть измерены непосредственно, но могут быть и оценены на основе каких-то измерений и теорем геометрии. Так, если мы измерили две стороны треугольника и угол между ними, то третья сторона может быть корректно оценена во всех случаях на основе теоремы косинусов; а оценка третьей стороны на основе теоремы Пифагора будет корректной только в том случае, если треугольник — прямоугольный.
Кроме того в основе оценки может лежать некое множество параметров, а алгоритм оценки может перерабатывать всё это множество в один единственный показатель. При этом должны выполняться требования, обеспечивающие состоятельность оценки: метрологическая состоятельность измерений и корректность алгоритма.
Также надо иметь ввиду, что оценка может быть выработана так, что с нею невозможно соотнести никакой объективно существующий (т.е. метрологически состоятельный) параметр объективно существующего явления (объекта исследований). Так могут быть выработаны оценки макроэкономической системы, именуемые в марксизме «необходимое рабочее время», «прибавочное рабочее время», «необходимый продукт», «прибавочный продукт» и т.п. Но каждому из этих терминов невозможно поставить в соответствие ни один метрологически состоятельный параметр макроэкономической системы.
Кроме того даже состоятельные оценки могут быть в каких-то случаях невостребованными в алгоритмике решения тех или иных задач. И это касается оценок макроэкономической системы, которые могут быть подведены под терминологию марксизма: «необходимое рабочее время», «прибавочное рабочее время», «необходимый продукт», «прибавочный продукт». Они управленчески никчёмны.
Если понимать различие процессов производства измерений и выработки оценок, понимать проблематику метрологической состоятельности любых научных исследований, то можно обеспечить и метрологическую состоятельность исторической науки и социологии (а также и всех прочих так называемых «гуманитарных» дисциплин), что автоматически переводит их в разряд наук точных, хотя они при этом и не изменяют своего большей частью описательно-повествовательного характера.
И соответственно «… история, как и математика, оказывается наукой точной. Только, если в математике вычисления могут вестись с точностью до одного знака или более, то всякий исторический процесс может быть описан:
- с точностью до безликой толпы-народа[10] и «личности» — личности вождя, гения, великого и мудрого или низкого и подлого, в зависимости от того, с позиций какой концепции организации жизни общества (общественно-политической концепции) смотреть;
- в более сложном варианте описания толпа-народ по-прежнему остаётся безликой, но к личности вождя добавляются другие личности — сподвижники вождя, его враги и сподвижники врагов. Это — так называемые «исторические личности».
Но поскольку с «историческими личностями» в жизни и в деятельности оказываются связанными другие люди, принадлежащие безликой толпе-народу в историческом повествовании двух вышеописанных типов, то в прежде безликой толпе-народе можно выявить разного рода партии (части). Некоторые из такого рода партий существуют в течение непродолжительных сроков времени в пределах активной жизни одного поколения. Но другие партии воспроизводят себя в преемственности поколений, вбирая в себя новых людей на замену уходящим из жизни. Кроме того в обществе можно выявить и разного рода социальные группы: общественные классы; профессиональные корпорации; во многонациональном обществе в пределах государства и в составе человечества в целом — народы и народности, национальные меньшинства, и т.п. Соответственно, исторический процесс может быть описан:
- с точностью до определённых социальных групп;
Из числа такого рода социальных групп, особо выделяются те социальные группы, все представители которых так или иначе заняты большей частью политикой. Соответственно исторический процесс может быть описан:
- с точностью до церковного ордена или политической партии;
Однако не все такого рода социальные группы действуют открыто в публичной политике, некоторые из них таятся от общества, делая закулисную политику, или же, занимаясь ею, стараются произвести на окружающих впечатление, что они занимаются не политикой, а чем-то иным (например, собирают коллекции бабочек или занимаются каким-то «личностным совершенствованием» своих участников). Соответственно выявлению этого фактора в историческом процессе[11], исторический процесс может быть описан:
- с точностью до глобального заговора (например, многих поколений римских пап, российских императоров, коммунизма, фашизма, анархизма, гомосексуализма и т.д.).
Но поскольку заговоры стратегической направленности бывают многослойными (это полезно на случай провала, а также необходимо для канализации излишней политической активности непосвящённых и некоторой части противников целей заговора, вовлекаемых однако в заговор для управления ими, а равно — обезвреживания их деятельности по отношению к целям главного заговора), исторический процесс может быть описан:
- с точностью до внутренних «заговоров в заговоре», главенствующих над заговорами более низких уровней таинственности (например, масонства[12] в Евро-Американской региональной цивилизации);
Однако и с заговорами не так просто, поскольку в каждом настоящем заговоре есть свой «мозговой трест», который задаёт цели заговора, определяет пути и средства их осуществления, контролирует ход выполнения планов и корректирует планы при необходимости; а есть и исполнительная периферия. Соответственно этому обстоятельству, исторический процесс может быть описан:
- с точностью до «мозговых трестов», самых глубинных во многослойных заговорах;
Однако и всё человечество, вне зависимости от его реальной или вымышленной внутренней структуры, только часть Мира. И соответственно этому обстоятельству, не надо с порога отвергать возможность того, что исторический процесс может быть описан:
- с точностью до отношений земного человечества с иными цивилизациями, иерархией сатаны и Царствием Бога — Творца и Вседержителя (Промыслом Божиим)[13].
(…)
При любой точности исторических описаний возможны и ошибки, как возможны ошибки и при вычислениях с любым количеством знаков. При чтении исторических работ они также воспринимаются читателем с точностью до указанных категорий, которые являются по существу своему разнородными элементами исторически сложившихся систем общественного самоуправления, всегда протекающего в пределах допустимого иерархически высшим (по отношению к человечеству) объемлющим управлением, с коим человечество гораздо дольше бывает не в ладу, чем следует ему.
Однако названные выше (а также и другие, оставшиеся не названными) описательные категории, которые могут быть соотнесены с историческим процессом как таковым в процессе его описания, — не факты истории. Но факты истории с ними соотносятся через принадлежность людей к тем или иным социальным группам или же через действия «исторических личностей» или социальных групп. Описательные категории, если проводить аналогию истории с математикой как наукой точной, задают пространство формальных параметров некоторой размерности, в соотнесении с которым исторический процесс может быть представлен как многокачественный процесс. Иными словами, историческое повествование с точностью до «исторических личностей» и безликой толпы-народа, это — примитивная плоская модель реальной истории; выделение в безликой толпе-народе каких-то партий — даёт трёхмерную модель истории и т.д.» («Мёртвая вода», т. 1, «Слово к читателю», приводится с некоторыми уточнениями и стилистическими изменениями и переносом текста последнего абзаца из сноски в основной текст).
На этих же принципах может быть обеспечена и метрологическая состоятельность социологии. Иными словами в основе метрологической состоятельности исторической науки и социологии, включая все её отрасли, лежит определённая упорядоченность и полнота набора социальных явлений, с которым соотносятся анализируемые факты из жизни и деятельности обществ и рекомендации науки по разрешению выявленных в жизни общества проблем.
——————
Если сделать обобщение в отношении всего комплекса «гуманитарных» наук, то в каждой из них метрологическая состоятельность может быть обеспечена полнотой набора описательных категорий и порядком их взаимосвязей, который должен быть адекватен объективной метрике предметной области, изучаемой той или иной «гуманитарной» наукой.
Однако далеко не во всех гуманитарных дисциплинах традиции научных школ сложились на основе обеспеченной метрологической состоятельности, а большинство людей (и не только гуманитариев) этой проблемы не понимают.
——————
Кроме того, социология и история в адекватной Жизни культуре научной деятельности должны быть взаимосвязаны, поскольку только историческая наука способна предоставлять социологии фактологию; и только социология, выявив разного рода причинно-следственные обусловленности в жизни общества, позволяет преобразовать хронологически упорядоченный перечень исторических фактов в концепцию течения глобального и региональных исторических процессов.
Примером метрологически несостоятельной социологии является марксизм. В его политэкономии употребляются фиктивные категории, которые невозможно измерить в жизни ни инструментально, ни выявить «органолептически» (т.е. посредством чувственных способностей человека). Такими метрологически несостоятельными категориями марксизма являются следующие категории его политэкономии: «необходимое» и «прибавочное» рабочее время, «необходимый» и «прибавочный» продукт.
Нет таких хронометров, которые могли бы разграничить в технологическом процессе «необходимое» и «прибавочное» рабочее время; на складе готовой продукции ни одного предприятия невозможно разграничить «необходимый» и «прибавочный» продукты. Эти категории — не абстракции, которых много в науке, но которые могут быть весьма продуктивно соотнесены с реальностью, а фикции, от которых кроме вреда ничего получить невозможно. Вследствие их наличия политэкономия марксизма не может быть соотнесена ни с бухгалтерским учётом, сопровождающим хозяйственную деятельность, ни со статистическими данными, характеризующими экономические аспекты жизни общества в целом.
Кроме того, в общем случае метрологически несостоятельна и трудовая теория стоимости, которой привержен марксизм. В частности, результаты научно-исследовательской, проектно-конструкторской и управленческой деятельности обусловлены прежде всего прочего личностным фактором, и получение результата в нестандартных ситуациях в этих видах деятельности не гарантировано ни затратами так называемого «рабочего времени», ни выделением тех или иных ресурсов: то решение научной, конструкторской или управленческой проблемы, до которого один додумается мимоходом за несколько секунд, — другой до него не додумается и за всю жизнь.
В метрологической несостоятельности политэкономии марксизма и его социологии в целом — одна из причин краха СССР (см. Приложение 2 в настоящем курсе).
В этой связи надо отметить, что И.В. Сталин — единственный публичный деятель (вне зависимости от того, относить его к политикам или к учёным-социологам), который ещё в 1952 г. в своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР» предложил науке отказаться от упомянутых выше и некоторых других понятийных категорий марксизма, чем по существу вынес смертный приговор марксизму и политике на его основе.
«Экономические проблемы социализма в СССР» — выраженное в марксистской лексике, и потому не всем понятное, свидетельство И.В. Сталина о том, что он осознавал несостоятельность марксизма в качестве социологической теории (об этом также см. Приложение 2).
Но наряду с этим есть и прямые подтверждения этому. По свидетельству Ричарда Косолапова[14] Дмитрию Ивановичу Чеснокову[15] И.В. Сталин за день-два до своей кончины сказал по телефону: “Вы должны в ближайшее время заняться вопросами дальнейшего развития теории. Мы можем что-то напутать в хозяйстве. Но так или иначе мы выправим положение. Если мы напутаем в теории, то загубим всё дело. Без теории нам смерть, смерть, смерть!..” (приводится по публикации интервью с Р. Косолаповым «Без теории нам смерть!» в газете «Завтра» № 50 (211), декабрь 1997 г.).
Т.е. И.В. Сталин понимал, что обществу для обеспечения свободы людей и благоденствия необходима адекватная жизни социология.
А все порицающие И.В. Сталина и его эпоху «борцы за свободу и права человека» обходят молчанием эту проблематику и не замечают метрологической несостоятельности и, как следствие, — неадекватности жизни тех социологических теорий, приверженцами которых осознанно или бессознательно являются они сами и которые они навязывают обществу. Неадекватность же социологической науки в целом и её отраслей жизни порождает политику, которая обрекает множество людей на несчастья и способна привести общество к катастрофе.
Поэтому вопросам метрологической состоятельности, будь она обеспечена инструментально на основе эталонной базы, либо органолептически на основе генетики биологического вида «Человек разумный», при рассмотрении проблематики социологии и всех её отраслей надо уделять особое внимание.
[1] Эта оговорка подразумевает, что если явлению соответствует некий иной набор признаков, то это либо иное явление, либо исходный набор признаков ошибочен. Но надо иметь ввиду, что при одном и том же наборе признаков однородные явления могут отличаться характеристическими значениями каждого из них.
[2] Примером метрологической состоятельности на основе «умозрительности» является предсказание Д.И. Менделеевым на основе Периодического закона (названного его именем) химических и физических свойств ряда ещё не открытых к тому времени химических элементов, свойства которых были подтверждены спустя некоторое время в результате их выявления в природе.
[3] Т.е. вне практики взаимодействия с жизнью она неосуществима, хотя некая «практика» может иметь место и в условиях метрологической несостоятельности деятельности.
[4] Фикция отличается от абстракции тем, что абстракцию можно наполнить реальным жизненным содержанием (пример тому — вся абстрактная математика в приложении к решению разного рода задач практики), а фикция существует сама по себе как плод воображения вне какой-либо объективно возможной метрологически состоятельной связи с реальной жизнью. Фикция отличается от иллюзии тем, что в порождении иллюзии значимую роль играют особенности потока информации, объективно поступающей из внешней среды в ходе самого́ процесса порождения иллюзии (это наиболее зримо в цирке в деятельности иллюзионистов); а в создании фикции бо́льшую, если не главную роль, играют ошибки интеллекта субъекта, главной из которых является — после порождения фикции навязать её Мирозданию в качестве его неотъемлемого свойства и убедить в этом других людей.
[5] Эта особенность «гуманитарного знания» вызывает к себе ироничное отношение многих. Так и польский писатель-фантаст и философ Станислав Лем иронизировал в цикле сказок своей «Кибериады» на эту тему:
«Как известно, драконов не существует. Эта примитивная констатация может удовлетворить лишь ум простака, но отнюдь не учёного, поскольку Высшая Школа Небытия тем, что существует, вообще не занимается; банальность бытия установлена слишком давно и не заслуживает более ни единого словечка. Тут-то гениальный Цереброн, атаковав проблему методами точных наук, установил, что имеется три типа драконов: нулевые, мнимые и отрицательные. Все они, как было сказано, не существуют, однако каждый тип — на свой особый манер. Мнимые и нулевые драконы, называемые на профессиональном языке мнимоконами и нульконами, не существуют значительно менее интересным способом, чем отрицательные» (Перевод Ф. Широкова, приводится по публикации в интернете интервью Станислава Лема «95 процентов информации в интернете — это хлам!», данного им журналу «Компьютера» в 2001 г.:
http://old.computerra.ru/online/firstpage/bl/8428/for_print.html).
Другой писатель Владлен Бахнов в повести-памфлете «Как погасло Солнце, или история тысячелетней диктатории Огогондии, которая существовала 13 лет 5 месяцев 7 дней», высмеивающей возомнивший о себе тоталитаризм, пользуется не общепринятым термином «гуманитарии», а термином «гуманитологи», созвучным с никем не употребляемым публично термином «гуманитОЛУХИ». Повесть легко и с удовольствием читается благодаря изящному юмору, многое проясняя при этом в жизни. С нею можно ознакомиться в интернете по адресу:
http://oldsf.ufacom.ru/BACHNOV/Bachnv11.htm или http://lib.rus.ec/b/122537/read (гиперссылки по состоянию на май 2010 г.).
[6] Афоризм возводится к древнегреческому философу Протагору, годы жизни: 480 — 410 или 411 гг. до н.э., по другой версии 490 — 420 гг. до н.э. по традиционной хронологии.
[7] Графомания — болезненное пристрастие к писанию многословных бессодержательных или банальных текстов, патологическая страсть к сочинительству. В тяжёлых случаях квалифицируется как психическое заболевание.
[8] Один из примеров такого рода метрологически несостоятельных теорий — «теория пассионарности» Л.Н. Гумилёва: в ней не определённы однозначно по смыслу её основные термины «этнос» и «пассионарность», вследствие чего с нею можно соотнести в общем-то любое социальное явление, которое однако в результате этого не станет понятным — ни внутренне, ни во взаимосвязях с прочими явлениями жизни общества. Обстоятельно вопрос о «теории пассионарности» и её несостоятельности рассмотрен в работе «Мёртвая вода» (т. 1, гл. VII. «Пассионарность»: биология и другие взаимовложенные процессы).
Названная и все прочие работы ВП СССР, далее упоминаемые в тексте и в сносках, опубликованы в интернете на сайтах: www.vodaspb.ru, http://subscribe.ru/catalog/state.politics.bkz, www.dotu.ru, http://mera.com.ru, на ряде других сайтов, а также распространяются на компакт-дисках в составе Информационной базы ВП СССР и издаются типографским способом.
[9] В контексте настоящей работы это — определение оценки.
[10] В данном случае термин «толпа-народ» именует исторически сложившуюся общность людей, на фоне которой и во взаимодействии с которой действуют так называемые «исторические личности».
[11] А тем, кто думает, что это не так, то читайте: «Соответственно гипотетической возможности выявления такого рода фактора…».
[12] «МАСОНСТВО (франкмасонство) (от франц. franc maçon — вольный каменщик религ.-этич. движение, возникло в нач. 18 в. в Англии, распространилось (в бурж. и дворянских кругах) во мн. странах, в т.ч. России. Назв., орг-ция (объединение в ложи), традиции заимствованы М. от ср.-век. цехов (братств) строителей-каменщиков, отчасти от ср.-век. рыцарских и мистич. орденов. Масоны стремились создать тайную всемирную орг-цию с утопической целью мирного объединения человечества в религ. братском союзе (выделено нами жирным при цитировании) Наиб. роль играло в 18 — нач. 19 вв. С М. были связаны как реакц., так и прогрес. обществ. движения» («Советский энциклопедический словарь», изд. 1987 г.).
Что касается выделенной нами жирным в цитате фразы [о том же почти в тех же словах сообщает и «Большая советская энциклопедия» (изд. 3, т. 15, с. 447)], то по существу «Советский энциклопедический словарь» так — прямо и недвусмысленно — сообщает: деятельность масонства состоит в осуществлении тайного всемирного заговора. Т.е. масонство занимается политической деятельностью надгосударственного международного характера.
Насколько цель масонства утопична? — каждый человек решает сам в зависимости от того, какими представлениями об управлении и навыками управления он лично обладает; а также по своим возможностям, во-первых, осмыслять происходящее на его глазах и известное ему из хроник о прошлых событиях, а во-вторых, целесообразно действовать по своему разумению волевым порядком на основе свободы нравственно обусловленного выбора.
Авторы всех известных нам учебников истории обладают такими представлениями об управлении, что тему масонства в повествование не включают; а если эта тема встаёт в изучаемых в школьной программе литературных произведениях (например, в романе Л.Н. Толстого «Война и мiр», граф Пьер Безухов становится масоном; также надо пояснить: мiр — общество, мiроздание; мир — отсутствие войны; безразличие в написании этих разных по смыслу слов — ещё один пример вредности ныне действующей шепеляво-бессмысленной орфографии), то характеризуют масонство и его деятельность в том же смысле, что и авторы приведённой статьи в «Советском энциклопедическом словаре»: дескать те романтики-идеалисты, кому нечем заняться и у кого есть средства, чудят от безделья, не влияя ни на что серьёзное в жизни общества и в политике; а если и влияют, то в силу того, что они — идеалисты-романтики, влияют исключительно благотворно.
О том, что идеалисты — именно «романтики», а не практики, верные идеалам; и что у «романтиков» часто за душой нет навыков, позволяющих воплотить благие намерения в жизнь, — об этом всем тем, кто читает такие бредни об исключительно благотворном влиянии идеалистов-романтиков на течение исторического процесса, — надо подумать самим, а не полагаться доверчиво на статьи, подобные статье, приведённой из «Советского энциклопедического словаря».
[13] Необходимо пояснить упоминание Бога и Божьего Промысла в тексте учебного пособия светского вуза.
Во-первых, как было отмечено выше, религиозность, верования и разнородный мистицизм свойственны людям на протяжении всей истории, и потому исключить их из набора описательных категорий социологии было бы аналогичным тому, чтобы запретить при арифметических вычислениях записывать цифры, принадлежащие к тем или иным порядкам в позиционной системе счисления: например сказать, что сотни и тысячи якобы не существуют и потому их ненулевые значения под запретом. Это можно наглядно представить, удалив из дисплея калькулятора секции, отображающие соответствующие разряды. Что станет в результате такого подхода с арифметикой, — понятно… Что можно «насчитать» на основе такой арифметики — тоже понятно…
Во-вторых, на месте последующих скобок с многоточием «(…)» в цитированном отрывке из «Мёртвой воды» даётся пояснение следующего содержания:
«Тем, кто по разным причинам не в состоянии признать бытие Бога — Творца и Вседержителя — и сатаны, скажем, что языки народов не удерживают пустословия, за которым не стоит никаких объективных или субъективных явлений. Поэтому при чтении данной работы под Царствием Всевышнего Господа Бога они могут понимать иерархически упорядоченную совокупность явлений в природе и в обществе, обладающую как минимум качеством поддержания устойчивости процессов развития без взаимоуничтожения однокачественных систем в пределах одного иерархического уровня. А под иерархией сатаны — ещё одну иерархически упорядоченную совокупность явлений в природе и обществе, обладающую альтернативным качеством антагонизации всего и вся и дополняющую первую иерархию явлений до полноты мировосприятия атеиста» (цитата с некоторыми изменениями, уточняющими смысл).
В-третьих, в «гипотезе» бытия Бога в науке возникает потребность достаточно часто, хотя эта потребность в наши дни редко признаётся её представителями публично. Так президент Российской академии наук Юрий Осипов в марте 2007 года на Соборных слушаниях на тему «Вера и знание: наука и техника на рубеже столетий» сделал следующее признание:
«Создание любой стройной научной системы неизбежно приводит к мысли о существовании, как в нашей среде говорят (выделено мною. — НГ), абсолютного разума» (приводится по публикации в «Независимой газете» от 27.11.2007 г.: Андрей Ваганов, «Знание обессилило»: http://www.ng.ru/science/2007-11-28/16_mrakobesie.html). Дальше этого представители науки в своём большинстве не идут, а такого рода высказывания в учебники по тем или иным отраслям естествознания атеистическая традиция науки не допускает ни под видом выявленной проблемы, ни под видом гипотезы, разрешающей проблему в случае своего практического подтверждения.
Но осознание Промысла и отношение к нему — должно быть личностно своеобразным, поскольку при насаждении всеобщего «стандарта исповедания» (хоть атеистического — безбожного, хоть теистического — богословского), прежде всего, подавляется религиозное чувство, совесть, и получается субкультура зомбирования психики множества людей теми или иными догмами, которые вне зависимости от их жизненной состоятельности либо несостоятельности, подавляя религиозное чувство человека, вводят его в заблуждения и разрушают его личностные взаимоотношения с Богом.
[14] В годы перестройки был главным редактором теоретического журнала ЦК КПСС «Коммунист».
[15] В 1952 г. на XIX съезде был избран членом Президиума ЦК КПСС.