Глава из работы ВП СССР.
Русь обрела философию как отрасль науки в готовом к употреблению виде в результате принятия византийского христианства. В силу этого обстоятельства на протяжении всей истории до краха империи в 1917 г. официальная философия на Руси и в Российской империи была церковно-православной. Т.е. изначально философская традиция, господствовавшая на Руси в течение тысячелетия без малого, — инобытная. И вместе с этой традицией Русь унаследовала и все её заблуждения и проблемы. Наши представления о том, как на протяжении последующей истории Русская мысль преодолевала эти инобытные заблуждения и заведомую ложь, изложены в работе ВП СССР “Освобождение философии на Руси от догм византийского богословия” (2011 г.). В этом же разделе мы обратимся к событиям XIX века.
Хотя сами западные философы, имея за плечами многие неоспоримые достижения в развитии культуры миропонимания, не осознавали тупиковости пути развития философской традиции библейской культуры в целом, но это было видно со стороны ещё в эпоху, предшествующую становлению марксизма.
Жил в России в XIX веке Алексей Степанович Хомяков (1804 — 1860) — один из идеологов так называемых «славянофилов», поэт, а кроме того и профессиональный философ (член-корреспондент Императорской академии наук), но русский[1], а не подражатель-«западник». Однако цитированный ранее “Философский словарь”, упомянув «западника» П.Я.Чаадаева (1794 — 1856), А.С.Хомякова не упоминает среди философов, предавая забвению его имя и его работы. Причиной предания забвению А.С.Хомякова и его работ являются как боязнь марксистами действительно Русской философии, так и их невежество и самонадеянность, вследствие чего — с их точки зрения — в философской традиции России, и в частности в Русской, нет ничего своего и значимого[2].
Но вопреки такого рода мнениям в связи с рассматриваемой нами проблематикой полезно обратиться к работам А.С.Хомякова. Воззрение на западную философию и, в частности, на философию Г.Гегеля он выразил так:
«В самой идее коммунизма (по контексту имеются в виду западные учения тех лет: — наше пояснение при цитировании) проявляется односторонность, которая лежит не столько в разуме мыслителей, сколько в односторонности понятий, завещанных прежнею историею западных народов. Наука старается только дать ответ на вопрос, заданный жизнию, и ответ находит односторонний и неудовлетворительный, потому что односторонность лежала уже в вопросе, заданном тому 13 веков назад германскою дружиною, завоевавшей римский мир. Мыслители запада вертятся в безвыходном круге <отрицаний отрицаний: наше уточнение при цитировании> потому только, что идея общины им недоступна. Они не могут идти никак дальше ассоциации (дружины). Таков окончательный результат, более или менее высказанный ими и, может быть, всех яснее выраженный английским писателем, который называет теперешнее общественное состояние стадообразием (gregariousness) и смотрит на дружину (association), как на золотую, лучшую и едва ли достижимую цель человечества[3]. Наконец, в той науке, которая наименее (разумеется, кроме точных наук) зависит от жизни, в том народе, который наименее имеет дело с жизнию, — в философии и в немце-философе любопытно проследить явление жизненной привычки. Гегель в своей гениальной «Феноменологии» дошел до крайнего предела, которого могла достигнуть философия по избранному ею пути: ОН ДОСТИГ ДО ЕЁ САМОУНИЧТОЖЕНИЯ (выделено нами при цитировании: т.е. до самоотрицания, как начальной фазе «отрицания отрицания», если употреблять терминологию “диалектического” материализма). Вывод был прост и ясен, заслуга бессмертна. И за всем тем его строгий логический ум не понял собственного вывода <Потому, что этот вывод лежит вне путей развертывания логических процедур: наше уточнение при цитировании>. Быть без философии! отказаться от завета стольких веков! оставить свою, т.е. новонемецкую, жизнь без всякого содержания! Это было невозможностью. Гегель в невольном самообмане создал колоссальный призрак своей Логики[4], свидетельствуя о великости своего гения великостью своей ошибки» (“Мнение русских об иностранцах”, цитировано по сборнику: А.С.Хомяков, “О старом и новом”, Статьи и очерки, Москва, 1988 г., стр. 119, 120, сноски в цитате — наши).
Эта статья впервые была опубликована в 1846 г. “Манифест коммунистической партии” К.Маркса и Ф.Энгельса — «первый программный документ научного коммунизма»[5] — был опубликован спустя два года в 1848 г. То есть в России оценка марксизму и тем самым — последствиям его применения — была дана даже раньше, чем марксизм обрёл своеобразие, отличающие его от других философских систем и вероучений.
Но это обстоятельство приводит к вопросу, почему же в России не была выработана альтернатива, которая смогла бы воспрепятствовать вторжению марксизма в Россию и тем самым защитить человечество и от марксизма, и от гитлеризма?
Чтобы правильно понять это и понять мнение А.С.Хомякова о «коммунизме», следует обратить внимание на то, что под «дружиной», «ассоциацией» А.С.Хомяков понимал принудительное объединение индивидов в коллектив волей вождя и его сподвижников (как минимум добровольно-принудительное вследствие того, что просто некуда деться), а под общиной — добровольное объединение людей, которые ощущают и понимают, что объединением своих знаний, навыков и возможностей, они могут создать в целом для общины и для каждого из её членов иное качество жизни, недостижимое никем из них в одиночку, ни всеми ими вместе под диктатом вождя с железной волей.
В этой связи необходимо также упомянуть, что А.С.Хомяков не видел смысла жизни человека, и соответственно общины, вне религии и ввёл в русскую философию и богословие русской православной церкви термин «соборность», объемлющий понятие «общинности».
«СОБОРНОСТЬ (кафоличность) (греч. Katholikos — всеобщий), один из основных признаков христианской церкви, фиксирующий её самопонимание как всеобщей, универсальной («единая, святая, соборная и апостольская церковь» — Никейско-Константинопольский символ веры, IV в.). Рассматривая соборность как специфическое достояние православной традиции (соборность как совокупный разум «церковного народа» в отличие от религиозного индивидуализма протестантизма и авторитаризма папы в римско-католической церкви), А.С.Хомяков истолковывал её как общий принцип устроения бытия, характеризующий множество, собранное силой любви в «свободное и органическое единство» (в социальной философии наибольшее приближение к этому принципу усматривалось в крестьянской общине). Понятие соборности было воспринято русской религиозной философией кон. XIX — XX вв.» (“Большой энциклопедический словарь”, электронная версия на компакт-диске, 2000 г.).
И как показала последующая история, марксистский «коммунизм» во всех странах, предпринявших попытку его строительства, лежал в русле порицаемой А.С.Хомяковым философской традиции и практики её применения к разрешению проблем общества. Разница между всеми странами, где марксизм приходил к власти, только в характере, продолжительности и тяжести общественных бедствий, которые пришлось перетерпеть их народам вследствие антижизненности философии марксизма.
Но кроме того А.С.Хомяков пояснил и причины кризиса всей западной философской науки, который наиболее ярко выразился в трудах Г.Гегеля[6]. В той же статье “Мнение русских об иностранцах” А.С.Хомяков, говоря от лица российской “элиты”, взращиваемой со времён Петра I на западной культуре, с горечью заметил:
«То ВНУТРЕННЕЕ СОЗНАНИЕ, КОТОРОЕ ГОРАЗДО ШИРЕ ЛОГИЧЕСКОГО (выделено нами при цитировании: «логическое сознание» в переводе на русский — словесно выражающееся осознанное мышление, внутренний монолог человека на уровне сознания в его психике) и которое составляет личность всякого человека так же, как и всякого народа, — утрачено нами. Но и тесное логическое сознание нашей народной жизни недоступно нам по многим причинам: по нашему гордому презрению к этой жизни, по неспособности чисто рассудочной образованности понимать живые явления и даже по отсутствию данных, которые могли бы подвергнуться аналитическому разложению. Не говорю, чтобы этих данных не было, но они все таковы, что не могут быть поняты умом, воспитанным иноземной мыслию и закованным в иноземные системы, не имеющие ничего общего с началами нашей древней духовной жизни и нашего древнего просвещения <на которые во времена после крещения Руси наслоились, извратив их, древнеегипетско-библейская духовность и способ осмысления Жизни: наше уточнение при цитировании>» (цитированный сборник, стр. 121).
То, что А.С.Хомяков прав в своём сожалении об утрате образованной правящей “элитой” России культуры образного мышления, развитие которой необходимо для преодоления кризиса словесной фиктивно-логической философии и возвращения её к реальности Жизни, было показано нами конкретно на примере символически-образного представления в образе [ диалектичности Жизни как таковой.
Это же высказывание А.С.Хомякова о внутреннем внелексическом (несловесном) сознании во многом объясняет, почему в России не могла появиться, упреждая марксизм, более дееспособная и созидательная культура праведного миропонимания. Бесплодие философской науки российской “элиты”, которая более, чем за 50 лет[7] не смогла ни отразить, ни преодолеть вторжение марксизма в Россию, было только частично вызвано причинами, названными А.С.Хомяковым. Кроме них, были и не названные им причины:
Поскольку библейские и марксистские тексты — два лика одной и той же доктрины порабощения всех хозяевами иудейского расизма, то для того, чтобы подняться над марксизмом, необходимо было переосмыслить и Библию (чего не смог сделать и сам А.С.Хомяков): невозможно защититься и освободиться от марксизма, заодно не защитившись от Библии и не освободившись от её концептуальной власти[8].
Это единство марксизма и Библейской доктрины было показано на взаимном соответствии ветхозаветных текстов Екклесиаста и «закона отрицания отрицания» “диалектического” материализма, а также и в других работах ВП СССР, в которых было показано, что на основе “знаний”, которые предоставляют марксистская философия и политэкономия, невозможно овладение властью над процессами организации самоуправления общества.
В период господства марксизма в СССР марксизм тщательно охранял и господство Библии. И представители библейских культов подвергались репрессиям не за суть культивируемых ими вероучений, а за несвоевременность их усилий.
Социологическая же доктрина Библии и выраженная в ней философия были в СССР вне критики по их существу: они замалчивались (работы богословов были заперты в спецхраны светских библиотек, а иерархии церкви не было позволено широко пропагандировать их в обществе) или попусту осмеивались[9].
Осмеянное же, в подавляющем большинстве случаев, не может быть предметом серьёзного рассмотрения, обсуждения и критики и пребывает в неприкосновенности до “лучших” времён. Кроме того, «запретный плод манит», и потому к моменту официального обрушения идеологической власти марксизма в 1991 г., многие партийцы-марксисты сами созрели для того, чтобы вернуться в лоно библейских церквей: кто в качестве паствы, а некоторые и в качестве пастырей.
После 1991 г. — с точки зрения общих хозяев Библии и марксизма — на территории СССР настали эти “лучшие” времена, и лидеры КПРФ, если и не торчат в храмах в качестве «подсвечников» во все двунадесятые церковные праздники, то заявляют о своей готовности к сотрудничеству с библейской церковью[10] в деле возрождения России, а из партийных документов изъяли требование атеистической убежденности для своих приверженцев, тем самым способствуя сотрудничеству церквей материалистического и идеалистического атеизма[11] в загоне общей им стратегии порабощения всех хозяевами и заправилами Библейско-марксистского проекта.
Преодоление же кризиса научной философии требовало условий, в которых философией займётся и будет заниматься ею каждодневно и непрестанно (т.е. возлюбит мудрость Жизни, если избегать греческого слова «философия» и не подразумевать под «философией» ныне существующее наукоподобное пустословие, иссушающее души и калечащее разум людей) сам народ региональной цивилизации России, выходцы из его простонародья, а не отдельные мыслители, сопричастные возомнившей о себе “элите”, чуждые и непонятные простонародью. Такие условия возникли только в СССР в сталинскую и последующие эпохи, и одним из результатов этого является настоящая работа.
Но ещё А.С.Хомяков писал:
«Наука продвигается у нас довольно далеко. Она начинает отрешаться от местных иноземных начал[12], с которыми она была смешана в своём первом возрасте. Мужаясь и укрепляясь, она должна стремиться к соединению с русским просвещением; она должна черпать из этого родного источника, которого прозрачная глубина (создание чистого и раннего христианства[13]) одна может исцелить глубокую рану нашего внутреннего раздвоения. Нам уже позволительно надеяться на свою живую науку, на своё свободное художество, на своё крепкое просвещение, соединяющее в одно жизнь и знание; и точно так же просвещение родное проявится в образах и, так сказать, в наряде русской жизни. Видимость есть всегда только оболочка внутренней мысли. (…)
Тогда будет и у нас то жизненное сознание, которое необходимо всякому народу и которое обширнее и сильнее сознания формального и логического. (…)» (А.С.Хомяков, “Мнение иностранцев о России”, в ранее цитированном сборнике, стр. 103).
[1] Российских русскоязычных философов-западников и «общечеловеков» прозападного толка мы не относим к русской традиции развития философской науки.
[2] Эта селекция: «западника» Чаадаева упомянуть, а «славянофила» Хомякова предать забвению, — одно из многих практических выражений иудейского расизма в марксизме, прикрываемое в невежественном обществе, забывшем свою историю и своих подвижников, ни к чему не обязывающим трёпом об «интернационализме»:
пропагандируемом для всех как учение о равенстве человеческого достоинства всех вне зависимости от национального и родоплеменного происхождения;
но подразумеваемом в кругу марксистов-«эзотеристов» как межнационализм-интернацизм, т.е. НЕ-принадлежность истинных интернацистов ни к одному из народов Земли, что является основой для целенаправленного мафиозно и государственно организованного паразитизма на их жизни.
[3] К этому в цитируемом издании дан комментарий, в котором сообщается, что речь идёт об утописте-социалисте Р.Оуэне (1771 — 1856). Был организатором трудовых коммун (главные — “Новая гармония” в США с 1825 по 1829 г. и “Гармонихолл” в Великобритании с 1839 по 1845 г.), которые потерпели крах.
[4] В цитируемой публикации слово «Логики» стоит без кавычек. У Г.Гегеля есть работа “Наука логики” (1812 — 1816 гг.). Возможно, что в публикации ошибка, и А.С.Хомяков имел в виду эту работу, а не логику как составляющую алгоритмики психики самого Г.Гегеля, поскольку слово набрано с заглавной буквы.
[5] Цитата из “Советского энциклопедического словаря”, 1987 г., статья “Манифест коммунистической партии”.
[6] «Никакая сила человеческая не свяжет феноменологии Гегеля с его логикой» (А.С.Хомяков, “Мнение иностранцев о русских”, цитированный сборник, стр. 91): “Феноменология” и “Логика” — сокращённые названия двух работ Г.Гегеля.
[7] “Манифест коммунистической партии” вышел в свет в Европе в 1848 г. “Капитал” (том 1, подготовленный самим К.Марксом) вышел в свет в Европе в 1867 г., а его первое русское издание вышло в свет в Петербурге в 1872 г. в издательстве Н.П.Полякова.
[8] До середины ХХ века из числа оставивших письменный след в истории и широко известных писателей в своём мировоззрении воспарили над Библией А.С.Пушкин и М.А.Булгаков (Л.Н.Толстой был близок к этому, но не смог). По сути своей они уже принадлежат не к библейской культуре, будь она в церковно-культовых или же в светских формах тоталитарно идеологизированного марксизмом общества либо в формах “деидеологизированного”, так называемого «гражданского общества».
[9] Примером чему неоднократные переиздания “антирелигиозных” работ Л.Таксиля “Забавная Библия”, “Забавное Евангелие”, Е.Ярославского (Губельмана) “Библия для верующих и неверующих”, ряда произведений Марка Твена.
[10] Еженедельник “Экономика и жизнь”, № 29, 2001 г. опубликовал статью “Из противников — в союзники”. В ней А.Г.Кузьмин, «экономист-марксист» (его собственная характеристика своих воззрений) из Южно-Сахалинска, пишет следующее:
«Коммунизм и православие по своей сути являются родственными духовными скрепами России. Роль РПЦ в объединении страны, отстаивании её целостности, свободы и независимости неоценима. В свою очередь православную и мусульманскую религии во многом сближают свойственные им дух коллективизма (общинности), неодобрение обогащения любыми способами, стремление к справедливости, равенству и взаимному уважению людей.
У коммунистической идеологии и православия одна общая цель, конечный результат — гуманный, т.е. свободный, полно и всесторонне развитый человек. Разница лишь в том, что классический видит её достижение с позиций диалектического материализма через формулу исторического развития “человек — производство — гуманный человек”, а церковный гуманизм — через формулу “человек — Бог — гуманный человек”. Правда, роль посредников Бога в материальном воплощении принимают на себя служители церкви. С позиций атеизма совсем неясно, почему то, что подразумевается под Богом, в силу своего всепроникающего могущества не может закладывать гуманистические установки (заповеди) при его зачатии. Несправедливо устраивать из земной жизни полигон для испытаний и соблазнения духа человека. Бренная жизнь может быть прекрасна и в земной природе. Но это уже цель коммунизма.
Тем не менее общность цели делает коммунистическую и православную идеологию объектами непримиримой войны с империалистической идеологией господства. Ведь у империализма с его формулой “деньги — рынок — деньги” нет места для гуманного человека».
Тем, кто согласен с нашей оценкой взаимоотношений библейцев и марксистов, следует прочитать и Библию, и работы классиков марксизма и подумать о том, как эти две системы зомбирования могут обеспечить свободное развитие и достижение человеком совершенства.
[11] Материалистический атеизм прямо провозглашает: «Бога нет!». Идеалистический атеизм прямо провозглашает: «Бог есть!», — но культивируемое им вероучение по своему смыслу таково, что возводит на Бога истинного, который есть, напраслину, тем самым подменяя в душах верующих истинные представления о Боге и порождая на основе напраслины коллективную духовность — эгрегор, под властью которого верующие и существуют, отпав от Бога.
Исторически реально идеалистический и материалистический атеизм, будучи двумя разновидностями неправды, упорно и неблагодетельно борются друг с другом, не имея возможность одолеть противника вследствие атеизма каждой из сторон. Открытое сотрудничество между ними редко, оно всегда бывает вынужденным, и ориентировано на достижение каких-то ближних и стратегически не значимых целей. Это две искусственно и целенаправленно взращённые «диалектические» противоположности, управляемые третьей силой.
[12] Т.е. от тех форм, что были свойственны её достижениям на месте их возникновения.
[13] Т.е. для А.С.Хомякова исторически реальное библейское православие не было чистым христианством, хотя определённости различий чистого и церковного христианства он не выявил и потому не понимал, и соответственно не выразил своего понимания чистого Христианства.